Как уже было сказано ранее, начиная с конца 60-х годов XX века в развитых капиталистических странах (прежде всего, в Японии и США) становится очевидным, что информация и информационные ресурсы начинают играть особую самостоятельную роль, не привязанную более к материальному производству. При этом информационные ресурсы приобретают статус определяющего фактора развития материального производства, а не наоборот, как это было ранее. Все это вызвало появление нового подхода к оценке влияния информации и информационных процессов на общество - концепции информационного общества, в котором информация занимает главенствующее положение. Изобретение термина приписывается Ю. Хаяши, профессору Токийского технологического института. Контуры информационного общества были обрисованы в отчетах, представленных японскому правительству рядом организаций, в частности Агентством экономического планирования и Советом по структуре промышленности. Показательны названия отчетов: «Японское информационное общество: темы и подходы» (1969 г.), «Контуры политики содействия информатизации японского общества» (1969 г.), «План информационного общества» (1971 г.). В этих отчетах информационное общество представлялось как такое, где процесс компьютеризации даст людям доступ к надежным источникам информации, избавит их от рутинной работы, обеспечит высокий уровень автоматизации производства. При этом изменится и само производство - продукт его станет более «информационно емким», что означает увеличение доли инноваций, дизайна и маркетинга в его стоимости. Именно тогда впервые была сформулирована ныне общепризнанная идея о том, что «производство информационного продукта, а не продукта материального будет движущей силой образования и развития общества». Значительное влияние на развитие концепции информационного общества оказали также работы У. Мартина, М. Кастельса, М. Маклюэна, Й. Масуды, Т. Стоуньера и других исследователей.
Позже термин «информационное общество» получил широкое распространение, и настоящее время используется в различных контекстах. Часто также употребляются близкие понятия «общество знания» и «постиндустриальное общество».
Несмотря на многообразие взглядов различных исследователей, все же можно выделить некоторые общие фундаментальные черты информационного общества:
изменение роли информации и знания в жизни общества, выразившееся, прежде всего, в беспрецедентном возрастании информационной насыщенности хозяйственной, управленческой и других сфер деятельности, в превращении информации и знания в важнейший ресурс социально-экономического развития;
превращение информационной индустрии в наиболее динамичную, выгодную и престижную сферу производства;
возникновение развитой рыночной инфраструктуры потребления информации и информационных услуг;
- - нарастающая информатизация общества с использованием телефонии, радио, телевидения, сети Интернет, а также традиционных и электронных СМИ;
- - создание глобального информационного пространства, обеспечивающего: эффективное информационное взаимодействие людей, их доступ к мировым информационным ресурсам и удовлетворение их потребностей в информационных продуктах и услугах;
- - глубокие изменения в моделях социальной организации и сотрудничества, когда во всех сферах общества происходит замена централизованных иерархических структур гибкими сетевыми типами организации, приспособленными к быстрым изменениям и инновационному развитию.
Таким образом, можно говорить о том, что стремительное развитие и распространение новых информационно-коммуникационных технологий несет с собой кардинальные изменения в информационной сфере на глобальном уровне. Их революционное воздействие касается государственных структур и институтов гражданского общества, экономической и социальной сфер, науки и образования, культуры и образа жизни людей. Как подчеркивается в Окинавской Хартии глобального информационного общества, информационно-коммуникационные технологии становятся важным стимулом развития мировой экономики. Они являются одним из наиболее значимых факторов, обеспечивающих функционирование мировых рынков информации и знаний, капитала и труда. В этих условиях известная фраза «кто владеет информацией - владеет миром», обретает совершенно новый смысл и становится актуальной как никогда раньше.
Изменение роли и характера средств массовой информации в современном обществе
А. В. Мозолин
Сегодня мы можем сказать, что процесс формирования информационного общества сопровождается утверждением новой среды обитания, новых социальных и моральных ценностей, нового образа жизни и новых принципов управления обществом. Информационное общество отличает, с одной стороны, возрастающее управленческое значение средств массовой информации, являющихся элементом общественных связей, с другой стороны – возрастающая информированность населения, свободный доступ к информации, беспрепятственная работа всех СМИ, наличие массовых технических средств, делающих информацию доступной для большинства граждан.
В связи с этим меняется сама движущая сила социальных изменений. Ею становятся информационная среда обитания, информационные технологии, позволяющие эффективно реагировать на вызовы цивилизации – высокотехнологичной и рыночной. С этих позиций мы и попытаемся рассмотреть некоторые аспекты существования масс-медиа в процессе становления информационного общества.
Основной посылкой этих изменений масс-медиа стала революция средств хранения и передачи информации, которая не только превратила мир в глобальную деревню, опутав его мировой паутиной разнообразных и, по сути, неисчерпаемых информационных ресурсов, но и предоставила возможность фактически каждому человеку стать создателем собственного СМИ. Следствия этой революции, на наш взгляд, сказались на всей структуре и направленности пропаганды, которые сейчас нам необходимо сформулировать более четко.
Опираясь на результаты, полученные в исследованиях Маршалла Маклюэна и Мануэля Кастельса, мы можем зафиксировать первое такое изменение. В настоящее время можно говорить о возникновении в обществе двух параллельных информационных процессов. С одной стороны – существование традиционной схемы и направленности движения информации от источника к относительно пассивному получателю, а с другой – возникновение новых социальных групп, для которых характерно активное формирование собственного информационного пространства. Пространства, в котором отдельный человек осуществляет собственное информационно-поисковое поведение, определяемое, во-первых, его потребностями в знании и, во-вторых, максимально удобной формой получения этого знания.
Таким образом, мы можем говорить не только об изменении вектора коммуникации, но и о потребности формирования нового адекватного представления о характере объекта пропаганды. Поскольку появление «активных» потребителей информации приводит к необходимости перестраивать всю систему пропаганды, в противном случае они просто не будут попадать в сферу ее воздействия.
Такая постановка приводит к тому, что процессы распространения информации в обществе, а соответственно и структуры пропаганды должны рассматриваться как минимум с двух позиций:
– с точки зрения традиционной («пассивной») модели потребления информации, а следовательно, и традиционной модели пропаганды, в которой не произошло изменения объекта и структуры воздействия и к исследованию которой применимы существующие подходы;
– с точки зрения новой (интерактивной, мультимедийной, поисковой) модели коммуникации, при которой индивид активно выбирает из возникшего многообразия различные каналы получения необходимой информации.
При этом необходимо иметь в виду еще и следующее обстоятельство. Исследования М. Кастельса убедительно доказывают возникшую и постепенно усиливающуюся тенденцию, связанную с широкой социальной и культурной дифференциацией, ведущей к сегментации пользователей/зрителей, читателей/слушателей. Сообщения не только сегментированы по рынкам, следуя стратегиям отправителей, но также все больше диверсифицируются пользователями сообразно их интересам.
Другая тенденция, которая формулируется в том же исследовании, связывается с ростом социальной стратификации среди пользователей новых каналов коммуникации. Выбор мультимедиа будет ограничен не только людьми, имеющими время и деньги для доступа, и странами с достаточным рыночным потенциалом. Решающими становятся культурные и образовательные различия. Информация о том, где смотреть, и знание о том, как использовать сообщение, будут существенны для подлинного восприятия системы, отличной от стандартно настроенных СМИ.
Естественно, что данные изменения в объекте пропаганды приводят к модификации сообщений, содержащих в себе пропагандистские послания. Если для первой, «традиционной» группы характерно в достаточно высокой степени восприятие прямых пропагандистских обращений (при этом неважно, в виде рекламных роликов или собственно политических призывов они воспроизводятся), то для второй, «поисковой» группы такая форма не будет являться эффективной, поскольку собственно пропагандистские сообщения содержат, как правило, достаточно жесткую информационную модель действительности при минимуме необходимого для профессиональной деятельности, образа жизни и т. п. знания представителей данной группы.
Поскольку определяющим условием особых интересов в информационном обществе будут знания, ибо направленность и содержание потоков знания, доступ к ним будут определять все стороны жизнедеятельности индивида, его положение в обществе, – мы можем выделить как минимум еще два фактора, обусловливающих характер пропаганды.
Во-первых, необходимо отметить, что в информационном обществе пропаганда начинает выступать уже не в виде неких прямых призывов, легко выделяемых из общего потока информации. Доминирующим условием эффективности пропаганды в данном случае будет ее мимикрия в знание, то есть обладая по содержанию характеристиками пропагандистского сообщения, текст будет оформляться в тот или иной вид знания.
Таким образом, пропаганда должна выглядеть и восприниматься как обычная информация, отвечающая как минимум двум условиям: содержать в себе необходимое для данной группы знание и иметь форму, адекватную для восприятия представителями группы, то есть пропаганда должна прятаться в информации, переставая обладать признаками жесткой интерпретационной модели действительности.
Во-вторых, усиление влияния масс-медиа в информационном обществе ведет к возрастанию информационной зависимости получателей сообщений. В соответствии с общей типологией социальной зависимости в обществе могут существовать личная информационная зависимость, групповая информационная зависимость и общественная информационная зависимость 1 .
Личная информационная зависимость возникает тогда, когда доступность информации, способов ее получения находится в зависимости от особых интересов одного индивида. Если информационные потоки регулируются этими интересами, социальная реальность искажается максимально. Характеристики, присущие социальной информации, – субъективность, изменчивость, высокая степень рассредоточенности в пространстве источников социальной информации, их обезличенность, свобода обмена социальной информацией – создают широкие возможности для искажения социальной реальности и формирования личной информационной зависимости в обществе.
В современных обществах, когда концентрация и распространение социально значимой информации осуществляются в основном посредством государства и СМИ, возникновение личной зависимости является широко распространенным явлением. Она главным образом характерна для тоталитарных и авторитарных систем управления и существует достаточно долго. В современных демократических обществах, где высока рассредоточенность источников социальной информации и государство не является определяющим ее источником, личная зависимость может возникать на короткое время под воздействием одного индивида. Так, распространение искаженной информации отдельными людьми через СМИ и особенно через Интернет происходит регулярно. Чем выше социальная значимость информации, тем выше уровень ее воздействия на размывание социально-управленческого порядка демократического общества. Примером такого рода случаев является ложная информация, распространяемая во время выборов одним кандидатом по отношению к другому кандидату. Хотя срок жизни такой информации небольшой, однако эффект влияния сильный. Кандидата, по поводу которого распространена ложная информация, не изберут в депутаты или президенты.
В информационном обществе, где информационно-телекоммуникационные сети будут пронизывать все социальные поры, «срок жизни» ложной информации будет короче, чем в современных обществах, но эффект влияния неизмеримо сильнее. Такая информация способна в определенной степени снизить уровень самоорганизации в обществе, нарушить его самоуправленческие механизмы.
Групповая информационная зависимость возникает тогда, когда доступность информации и способов ее получения связаны с интересами одной группы. В современных обществах формирование групповой зависимости характерно не только для авторитарных систем управления, групповых по своей сути, но и для демократических. В них СМИ нередко находятся под влиянием тех или иных политических и экономических групп, реализующих посредством искаженной информации свои групповые интересы.
В авторитарных обществах групповая информационная зависимость существует очень долго; она может существовать достаточно долго и в современных демократических обществах, так как источники информации о состоянии политических и экономических групп зачастую малодоступны не только для отдельных граждан, но и для независимых СМИ. Для сохранения устойчивости социально-управленческого порядка значимость социальной информации, распространяемой политическими и экономическими группами, существенно выше по сравнению с информацией, поступающей от отдельного индивида, выше и уровень ее воздействия на размывание социально-управленческого порядка демократического общества. На основе данной информации принимаются стратегические и тактические решения в экономике и политике, влияющие на положение больших масс людей. Примерами воздействия такого рода являются конфликты между государствами, конкурирующими корпорациями, паника на биржах, – все это зачастую происходит в результате распространения заинтересованными группами искаженной информации.
Несколько слов хотелось бы сказать о тех изменениях, которые коснулись каналов и источников пропаганды. Технологический взрыв позволил существенно удешевить производство и распространение информации (в том числе и пропагандистской). Наличие компьютера, модема и достаточно небольшого объема знаний дают возможность практически каждому, как было сказано выше, общаться с любыми аудиториями (естественно, в рамках «активной» группы). Это привело к тому, что сегодня, с одной стороны, задача унификации пропаганды становится практически неразрешимой, а с другой – потенциальное число источников пропаганды практически ничем не ограничивается.
Однако в то же время такое многообразие и дешевизна в производстве самой разнообразной информации позволяют воздействовать на небольшие группы людей, подстраиваясь под их особенности, и скрывать в огромном массиве информации собственно пропагандистские сообщения.
Таким образом, мы можем говорить о том, что изменения, которые несет с собой информационное общество, не только усложняют процесс осуществления пропаганды, но и создают новые возможности для повышения ее эффективности.
Список литературы
1 Аверин О. П. Информация и искажение социальной реальности // Тезисы выступлений на Международной конференции «Построение стратегического сообщества через образование и науку». 25–27 июня 2001 г. М., 2001.
Когда работа с информацией/знаниями стала одной из производительных сил общества, появились страны (типа Японии), которые строят свое экономическое благополучие в значительной степени используя эту сферу. Иные интересы экономики извлекают другие типы инфраструктур. К примеру, Дж. Сакс в числе объяснений экономических результатов правления Б. Клинтона называет и вложения в науку, и расширение вовлеченности молодых американцев в получение высшего образования. Страна начинает "наращивать иные мускулы", создавая свое благополучие, опираясь на иные сферы. Э. Тоффлер говорит об информации как о сырье: "Для цивилизации Третьей волны одним из главных видов сырья, причем неисчерпаемым, будет информация, включая воображение" .
Все это в значительной степени связано с тем, что современное общество вышло на более сложный этап своей организации, требующий для успешного функционирования более совершенных процессов координации, в более серьезной степени опирающийся на информационные процессы. Аналогичный пример наблюдался в период возникновения письменности в Китае.
Конец двадцатого века вывел процессы коммуникации на новый уровень, когда в них в значительной степени оказались заинтересованными государства и в военной области. Речь идет о феномене информационных войн (операций). Впервые на эту тему заговорил Э. Тоффлер в своей теории типологии войн. Войны аграрного периода велись за территории, войны индустриального периода -за средства производства. Войны информационного века будут вестись за средства обработки и порождения информации/знаний. Э. Тоффлер назвал этот феномен войной Третьей волны . В результате современные ана-
литики прямо заявляют, что США сейчас находится в состоянии войны:
"Информация никогда не была более значимой. Необходимо оценить уязвимость и чувствительность медиа, американской общественности, наших политиков к информационным операциям в форме обмана, психологических операций и компьютерных атак, ежедневно ведущихся против Соединенных Штатов" .
Согласно американским оценкам 120 стран в настоящий момент ведут разработки в этой области.
Американский военный аналитик Тимоти Томас суммировал набор угроз, вытекающих из данного развития информационных технологий . Анализ угроз очень важен для такой науки, как национальная безопасность, которая часто трактуется как менеджмент угроз. Таким образом существует набор из следующих угроз:
Информационные технологии представляют опасность для всех стран,
При этом отсутствуют легальные механизмы противодействия им, одобренные всем международным сообществом,
Возникновение новых методов манипуляции восприятием, эмоциями, интересами и выбором,
Доступность больших массивов информации для всех (включая террористов).
Перед нами возник новый аспект роли коммуникации в обществе. Наиболее интересные работы в этом направлении, на наш взгляд, были сделаны представителями Военно-воздушного университета в Максвелле (США): Джорждем Стейном, Ричардом Шафрански, Оуэном Йенсеном. Их даже называют школой Максвелла . Самой главной особенностью этого направления стал "отрыв" от конкретики требований момента с акцентом на более модельных представлениях, что надо и что должно быть. В конечном счете перед нами возник вариант психологического воздействия на разум противника.
В развитие этого направления О. Йенсен призывает к переходу от теории сдерживания, базирующейся на устрашении, к теории стимулирования, убеждения, которое должно применяться до, во время и после конфликта .
Уже в то время он призывал отказаться от стратегий войн Второй волны как неэффективных в наше время:
"Армии, находящиеся на "высшем уровне", побеждают. Александр Великий, Юлий Цезарь, Чингизхан использовали аграрную войну против аграрной войны, но их тактика была более дисциплинированной, организованной и индустриальной, если сравнивать их с противником, поэтому они оказались удачливее. Индустриальная наполеоновская Франция вела маневры с аграрными европейскими армиями, но испытала трудности с индустриальной Англией. Тот же вариант можно увидеть в столкновении индустриального Севера с аграрным Югом, Англии против буров, кавалерии против индейцев, японцев против китайцев".
Несомненно перед нами упрощение, построенное на одной характеристике, в реальных ситуациях все не было столь прозрачным, но тенденция прослеживается достаточно четко.
Джордж Стейн, также один из представителей университета в Максвелле, трактует информационную войну как действующую в области того, как люди думают и как принимают решения . В качестве одного из возможных инструментариев он называет создание и передачу фиктивных сообщений, которые могут быть направлены как на массовую аудиторию, так и на индивидуальное сознание . Кстати, вспомним фразу Э. Тоффлера, что воображение будет столь же важным фактором, как и информация вообще.
Ричард Шафранский в качестве целей информационной войны называет системы знаний и представлений. Системы представлений при этом рассматриваются как максимально индивидуализированные. "Враг в реальности представляет из себя множество врагов, множество отдельных разумов" . На стратегическом уровне удач-
ная информационная кампания должна воздействовать на процесс выбора противника, соответственно, на его поведение. К примеру, воздействие на лидеров противника должно учитывать три ряда вопросов:
Каково отношение информационной кампании к более общим целям кампании?
Что должны знать или во что должны верить лидеры противника по окончании информационной кампании?
Каков наилучший информационный инструментарий для достижения поставленных целей?
Собственно уже в 1994 г. инструкции по психологическим операциям ВВС США требуют в числе своих задач "ввода информации для воздействия на мысли, эмоции и мотивы иностранных правительств, организаций, групп и идивидов" . Исходя из этой цели, аналитики ВВС подвели под нее новый инструментарий.
Характерным (и благотворным для дальнейших исследований) для представителей ВВС стало представление об информационном пространстве (инфосфере), где будет протекать будущее противоборство. Они пришли к подобному пониманию, в определенной степени экстраполировав возникновение внимания к воздушному пространству, которого как бы и не было до момента изобретения братьями Райт летающего аппарата. Информационное пространство также возникает как реальность после того, как человечество научилось создавать и эксплуатировать его. Новой задачей стал контроль этого информационного пространства для достижения соответствующего информационного доминирования.
Очень выгодной чертой также был акцент на методологических основаниях, принятый в этих исследованиях. Дж. Стейн писал: "Следует развивать стратегическую теорию информационной войны, а технологии придут сами" . Это определенная оторванность от жизни, от "железа" оказалась, вопреки ожиданиям, не слабой, а сильной стороной данного подхода.
В результате принятых подходов информационной войной считается любая атака против информационной функции, включая бомбардировку телефонной станции
А в отношении наступательных информационных операций подчеркивается, что они необязательно могут вестись в месте битвы или во время битвы, которую они призваны поддерживать . То есть разведя их во времени и пространстве с реальными боевыми действиями, мы реально получаем действия в подлинно отдельном пространстве - информационном.
К информационной войне современный мир подталкивает и глобализация современных СМИ, которые постепенно становятся равноправными участниками принятия решений. Возник так называемый "эффект CNN", который образуется, когда приоритеты коммуникативного канала начинают диктовать условия политикам и людям, принимающим решения.
Военные, в свою очередь, раскрыли его следующим образом, создав три списка угроз: список А - угроза выживанию, список В - угроза западным интересам (например, Персидский залив), список С - непрямое воздействие на западные интересы (например, Косово, Босния, Сомали и т.д.). При этом исследователи подчеркивают, что последний список находится в центре внимания масс-медиа в информационном веке. "Драматические визуальные картинки непосредственного человеческого конфликта и страданий более легко передать общественности, чем абстракции списка А, подобные возможности возникновения "веймарской России" или потенциального коллапса международной системы торговли и инвестиций" . То есть особенности канала коммуникации и особенности восприятия информации человеком диктуют приоритеты, под которые начинает подстраиваться политика.
Военные аналитики назвали войну в Косово первой медиа-войной, когда постоянный показ драматических визуальных картинок серьезно влиял на политическую и военную союзную коалицию . Для стран СНГ таким примером медиа-войны является Чечня-1 и Чечня-2. Если первая из них было полностью проиграна военными на медиа-поле, то о второй этого уже сказать нельзя. Военная машина и в этот раз работала на медиа-поле с
большими перебоями, но она несомненно оказалась более подготовленной. Несмотря на то, что методы воздействия носили в основном не интеллектуальный, а авторитарный характер, типа запрета показа интервью лидеров боевиков по ТВ под угрозой отзыва лицензий у телевизионных каналов.
Современные страны, например, США, сталкиваются и с другими видами информационного воздействия, с которыми они не готовы оперировать. При этом они не носят военного характера и по этой причине государство не имеет адекватной системы реагирования на них. Это могут быть разного рода информационные атаки с помощью масс-медиа, это может быть психологическое воздействие на все население с целью подорвать доверие к лидерам и их действиям . Кстати, общая схема всех этих рассуждений такова: чем сильнее становится страна в информационном отношении, тем более уязвимой может становиться ее информационная инфраструктура. Точнее можно сказать, что у страны появляются новые точки уязвимости, которых не было на предыдущем этапе ее развития.
Все эти параметры демонстрируют новый статус информации в современном обществе, требуя к себе другого отношения общества и государственной машины. К сожалению, страны СНГ еще в недостаточной степени понимают неизбежность подобного развития мира. Даже официальные американские военные документы используют термин "глобальная информационная среда", которая имеет влияние на политические, экономические и военные действия :
"С помощью глобальной информационной среды новости о военных операциях передаются в реальном времени или близко к реальному времени американской общественности, союзникам и противнику. Неофициальные публичные анализы, критика и комментарии могут влиять на развитие операций. <...> Глобальная информационная среда является столь важным источником информации, что ее следует учитывать во всех будущих военных операциях".
Не менее значимым, чем воздействие на противника, является влияние на дружественную или нейтральную аудиторию. Мир полон стереотипов, которые часто являются невыгодными для той или иной национальности. Ведется активная борьба против подобных негативных представлений одной национальности в рамках массовой культуры другой. Известно, что японцы, к примеру, покупали акции голливудских компаний, чтобы влиять на то, как будут выглядеть в американских фильмах японцы. Аналогично пытается влиять на западные кинопредставления и арабский мир. К примеру, в июле 1993 г. состоялась встреча между арабо-американцами и студией Диснея, в результате чего были удалены некоторые оскорбительные пассажи из песен фильма "Алладин" .
Новый информационный мир по-иному выстраивает свои приоритеты, опирается на новые типы возможностей. И статус наук коммуникативного цикла непрерывно возрастает. В этой области также появились свои "глобалисты", замкнувшие на коммуникацию весь мир. Это Маршалл Маклюэн и Элвин Тоффлер .
Концепцию Э. Тоффлера мы уже обсуждали, а концепцию М. Маклюэна можно описать несколькими основополагающими идеями. Во-первых, это повышение роли самого канала коммуникации, который задает в ряде случаев само сообщение. Маклюэн также подчеркивал, что современные средства коммуникации уже передают не столько само сообщение, сколько его автора, например, имея в виду телевидение. Во-вторых, всеобщность его подхода привела к рассмотрению мира как одной глобальной деревни, единство которой достигается за счет СМИ. В-третьих, Маклюэн предложил очень интересное разграничение "горячих" и "холодных" СМИ. Горячие средства загружают орган чувств полностью, холодные - из-за недостаточной информационной определенности заставляют подключаться все органы чувств. Радио, с его точки зрения, является горячим средством, телевидение - холодным, поскольку радио "не вызывает такой высокой степени соучастия аудитории в своих передачах, как телевидение. Его роль в том, чтобы создавать звуковой фон
или устранять шумы, как в случае с подростком, открывшем в радиоприемнике средство отгородиться от своего окружения. Телевидение не подходит для создания фона. Оно завлекает вас, и без этого, что называется, не обойтись" .
Подобные концепции интересны еще и тем, что моментально проникают в массовое сознание, возможно, даже изначально создаются не только в расчете на специалистов.
А. В. Мозолин. Изменение роли и характера СМИ в современном обществе 189
А. В. Мозолин
ИЗМЕНЕНИЕ РОЛИ И ХАРАКТЕРА СРЕДСТВ
МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ
Сегодня мы можем сказать, что процесс формирования информационного общества сопровождается утверждением новой среды обитания, новых социальных
и моральных ценностей, нового образа жизни и новых принципов управления обществом. Информационное общество отличает, с одной стороны, возрастающее управленческое значение средств массовой информации, являющихся элементом общественных связей, с другой стороны – возрастающая информированность населения, свободный доступ к информации, беспрепятственная работа всех СМИ, наличие массовых технических средств, делающих информацию доступной для большинства граждан.
В связи с этим меняется сама движущая сила социальных изменений. Ею становятся информационная среда обитания, информационные технологии, позволяющие эффективно реагировать на вызовы цивилизации – высокотехнологичной и рыночной. С этих позиций мы и попытаемся рассмотреть некоторые аспекты существования масс-медиа в процессе становления информационного общества.
Основной посылкой этих изменений масс-медиа стала революция средств хранения и передачи информации, которая не только превратила мир в глобальную деревню, опутав его мировой паутиной разнообразных и, по сути, неисчерпаемых информационных ресурсов, но и предоставила возможность фактически каждому человеку стать создателем собственного СМИ. Следствия этой революции, на наш взгляд, сказались на всей структуре и направленности пропаганды, которые сейчас нам необходимо сформулировать более четко.
Опираясь на результаты, полученные в исследованиях Маршалла Маклюэна и Мануэля Кастельса, мы можем зафиксировать первое такое изменение. В настоящее время можно говорить о возникновении в обществе двух параллельных информационных процессов. С одной стороны – существование традиционной схемы и направленности движения информации от источника к относительно пассивному получателю, а с другой – возникновение новых социальных групп, для которых характерно активное формирование собственного информационного пространства.
Пространства, в котором отдельный человек осуществляет собственное информационно-поисковое поведение, определяемое, во-первых, его потребностями в знании и, во-вторых, максимально удобной формой получения этого знания.
Таким образом, мы можем говорить не только об изменении вектора коммуникации, но и о потребности формирования нового адекватного представления о характере объекта пропаганды. Поскольку появление «активных» потребителей информации приводит к необходимости перестраивать всю систему пропаганды, в противном случае они просто не будут попадать в сферу ее воздействия.
© А. В. Мозолин, 2007
190 СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ И ПРОЦЕССЫ
Такая постановка приводит к тому, что процессы распространения информации в обществе, а соответственно и структуры пропаганды должны рассматриваться как минимум с двух позиций:
– с точки зрения традиционной («пассивной») модели потребления информации, а следовательно, и традиционной модели пропаганды, в которой не произошло изменения объекта и структуры воздействия и к исследованию которой применимы существующие подходы;
– с точки зрения новой (интерактивной, мультимедийной, поисковой) модели коммуникации, при которой индивид активно выбирает из возникшего многообразия различные каналы получения необходимой информации.
При этом необходимо иметь в виду еще и следующее обстоятельство. Исследования М. Кастельса убедительно доказывают возникшую и постепенно усиливающуюся тенденцию, связанную с широкой социальной и культурной дифференциацией, ведущей к сегментации пользователей/зрителей, читателей/слушателей. Сообщения не только сегментированы по рынкам, следуя стратегиям отправителей, но также все больше диверсифицируются пользователями сообразно их интересам.
Другая тенденция, которая формулируется в том же исследовании, связывается с ростом социальной стратификации среди пользователей новых каналов коммуникации. Выбор мультимедиа будет ограничен не только людьми, имеющими время и деньги для доступа, и странами с достаточным рыночным потенциалом. Решающими становятся культурные и образовательные различия.
Информация о том, где смотреть, и знание о том, как использовать сообщение, будут существенны для подлинного восприятия системы, отличной от стандартно настроенных СМИ.
Естественно, что данные изменения в объекте пропаганды приводят к модификации сообщений, содержащих в себе пропагандистские послания. Если для первой, «традиционной» группы характерно в достаточно высокой степени восприятие прямых пропагандистских обращений (при этом неважно, в виде рекламных роликов или собственно политических призывов они воспроизводятся), то для второй, «поисковой» группы такая форма не будет являться эффективной, поскольку собственно пропагандистские сообщения содержат, как правило, достаточно жесткую информационную модель действительности при минимуме необходимого для профессиональной деятельности, образа жизни и т. п. знания представителей данной группы.
Поскольку определяющим условием особых интересов в информационном обществе будут знания, ибо направленность и содержание потоков знания, доступ к ним будут определять все стороны жизнедеятельности индивида, его положение в обществе, – мы можем выделить как минимум еще два фактора, обусловливающих характер пропаганды.
Во-первых, необходимо отметить, что в информационном обществе пропаганда начинает выступать уже не в виде неких прямых призывов, легко выделяемых из общего потока информации. Доминирующим условием эффективности А. В. Мозолин. Изменение роли и характера СМИ в современном обществе 191 пропаганды в данном случае будет ее мимикрия в знание, то есть обладая по содержанию характеристиками пропагандистского сообщения, текст будет оформляться в тот или иной вид знания.
Таким образом, пропаганда должна выглядеть и восприниматься как обычная информация, отвечающая как минимум двум условиям: содержать в себе необходимое для данной группы знание и иметь форму, адекватную для восприятия представителями группы, то есть пропаганда должна прятаться в информации, переставая обладать признаками жесткой интерпретационной модели действительности.
Во-вторых, усиление влияния масс-медиа в информационном обществе ведет к возрастанию информационной зависимости получателей сообщений. В соответствии с общей типологией социальной зависимости в обществе могут существовать личная информационная зависимость, групповая информационная зависимость и общественная информационная зависимость1.
Личная информационная зависимость возникает тогда, когда доступность информации, способов ее получения находится в зависимости от особых интересов одного индивида. Если информационные потоки регулируются этими интересами, социальная реальность искажается максимально. Характеристики, присущие социальной информации, – субъективность, изменчивость, высокая степень рассредоточенности в пространстве источников социальной информации, их обезличенность, свобода обмена социальной информацией – создают широкие возможности для искажения социальной реальности и формирования личной информационной зависимости в обществе.
В современных обществах, когда концентрация и распространение социально значимой информации осуществляются в основном посредством государства и СМИ, возникновение личной зависимости является широко распространенным явлением. Она главным образом характерна для тоталитарных и авторитарных систем управления и существует достаточно долго. В современных демократических обществах, где высока рассредоточенность источников социальной информации и государство не является определяющим ее источником, личная зависимость может возникать на короткое время под воздействием одного индивида.
Так, распространение искаженной информации отдельными людьми через СМИ и особенно через Интернет происходит регулярно. Чем выше социальная значимость информации, тем выше уровень ее воздействия на размывание социально-управленческого порядка демократического общества. Примером такого рода случаев является ложная информация, распространяемая во время выборов одним кандидатом по отношению к другому кандидату. Хотя срок жизни такой информации небольшой, однако эффект влияния сильный. Кандидата, по поводу которого распространена ложная информация, не изберут в депутаты или президенты.
В информационном обществе, где информационно-телекоммуникационные сети будут пронизывать все социальные поры, «срок жизни» ложной информации будет короче, чем в современных обществах, но эффект влияния неизмеримо сильнее. Такая информация способна в определенной степени снизить уровень самоорганизации в обществе, нарушить его самоуправленческие механизмы.
192 СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ И ПРОЦЕССЫ
Групповая информационная зависимость возникает тогда, когда доступность информации и способов ее получения связаны с интересами одной группы. В современных обществах формирование групповой зависимости характерно не только для авторитарных систем управления, групповых по своей сути, но и для демократических. В них СМИ нередко находятся под влиянием тех или иных политических и экономических групп, реализующих посредством искаженной информации свои групповые интересы.В авторитарных обществах групповая информационная зависимость существует очень долго; она может существовать достаточно долго и в современных демократических обществах, так как источники информации о состоянии политических и экономических групп зачастую малодоступны не только для отдельных граждан, но и для независимых СМИ. Для сохранения устойчивости социально-управленческого порядка значимость социальной информации, распространяемой политическими и экономическими группами, существенно выше по сравнению с информацией, поступающей от отдельного индивида, выше и уровень ее воздействия на размывание социально-управленческого порядка демократического общества. На основе данной информации принимаются стратегические и тактические решения в экономике и политике, влияющие на положение больших масс людей. Примерами воздействия такого рода являются конфликты между государствами, конкурирующими корпорациями, паника на биржах, – все это зачастую происходит в результате распространения заинтересованными группами искаженной информации.
Несколько слов хотелось бы сказать о тех изменениях, которые коснулись каналов и источников пропаганды. Технологический взрыв позволил существенно удешевить производство и распространение информации (в том числе и пропагандистской). Наличие компьютера, модема и достаточно небольшого объема знаний дают возможность практически каждому, как было сказано выше, общаться с любыми аудиториями (естественно, в рамках «активной» группы). Это привело к тому, что сегодня, с одной стороны, задача унификации пропаганды становится практически неразрешимой, а с другой – потенциальное число источников пропаганды практически ничем не ограничивается.
Однако в то же время такое многообразие и дешевизна в производстве самой разнообразной информации позволяют воздействовать на небольшие группы людей, подстраиваясь под их особенности, и скрывать в огромном массиве информации собственно пропагандистские сообщения.
Таким образом, мы можем говорить о том, что изменения, которые несет с собой информационное общество, не только усложняют процесс осуществления пропаганды, но и создают новые возможности для повышения ее эффективности.
____________________
1 Аверин О. П. Информация и искажение социальной реальности // Тезисы выступлений на Международной конференции «Построение стратегического сообщества через образование и науку». 25–27 июня 2001 г. М.,